Закрывайте учебники. Уроки химии и материаловедения отменяются: обойдемся без нудного описания процесса превращения железной руды в оцинкованный стальной лист, из которого потом отштампуют и сварят автомобильный кузов. Просто поверьте – это сложнейшая цепочка событий, насыщающая нюансами учебные программы профильных университетов. Гораздо интереснее рассказать о том, чем дышит уникальный объект, долгое время бывший, по сути, секретным, а сейчас дающий надежду, что у российской промышленности есть не только прошлое, но и будущее.
Больше о крутых технологиях:
Жить вопреки
Название песни, пожалуй, главного «металлиста» нашей сцены Валерия Кипелова по совпадению получилось точной иллюстрацией судьбы Череповецкого металлургического комбината в Вологодской области. Редкость, когда история предприятия тянет на детектив, где на протяжении сюжета главный герой не сходит с лезвия бритвы: жизнь висит на волоске и во многом зависит от случайных внешних факторов.
Кто знает, как сложилась бы судьба завода, не погибни Сергей Миронович Киров от пули террориста в 1934-м. По легенде первый секретарь Ленинградского обкома партии за год до смерти секретно путешествовал с товарищем Сталиным по Беломорканалу и обмолвился тогда о давней мечте – развитии черной металлургии на вверенной территории. Мол, регион обширный, ресурсами богат, промышленность крепнет, а металл приходится везти издалека. Вождь якобы сделал вид, что не услышал предложения – обсуждения не вышло. Однако, в 1939 году идею достали из архивов памяти. Надвигалась война, без стали и правда никуда.
По северу страны разъехались экспедиции в поисках оптимального места для предприятия полного цикла по выделке стратегического материала. Единого мнения не сложилось – одни склонялись к Кольскому полуострову, богатому рудой, другие смотрели в сторону Печоры с обширными угольными запасами, но все опасались в суровые времена репрессий брать ответственность за окончательное решение. И лишь Иван Павлович Бардин не побоялся четко высказать позицию. К удивлению ученой общественности скандальный академик (получивший высокое звание за практические дела, не имея ни одного научного труда) предложил в порядке особого мнения заштатный в то время Череповец. Странный выбор имел свою логику: город оказался равноудален как от центров добычи сырья, так и Ленинграда с Москвой; стоял на удобных водных и железнодорожных путях. И Сталин дерзкого специалиста внезапно поддержал.
20 июня 1940 года вышло постановление Совнаркома о строительстве металлургического комбината. Время поджимало, так что объект передали в ведение НКВД. Силовики спешно организовали лагерь на 10 000 рабочих-заключенных (для сравнения, население города тогда составляло 30 тысяч), но развить бурную деятельность помешала Вторая мировая. Перерыв растянулся до 1947 года, когда власть вторично распорядилась приступить к возведению гигантского предприятия. Ударными темпами основные работы закончили к 1955-му – 24 августа Череповец дал первый чугун, притом довольно высокого качества. Удивительно, однако рождение и становление «северной магнитки» центральная пресса старалась не замечать – до конца 80-х документы о комбинате хранились под грифом «секретно».
Не исключено, виной тому и сомнительная репутация объекта в постсталинское время. Логистические вопросы решались со скрипом, страдала рентабельность, что дало формальный повод Хрущеву призвать к закрытию Череповецкого комбината, названного им «отрыжкой сталинизма», в порядке борьбы с культом личности. Импульсивный Никита Сергеевич однажды даже позволил себе на одном из заседаний бросить в зал фразу: «Кто тот дурак, которому пришло в голову поставить завод в Череповце?» Академик Бардин не дал слабину и на этот раз. «Я тот дурак», - заявил, встав с места, отец-основатель комбината. Авторитет заслуженного специалиста сработал, развитие металлургии в «неправильном» регионе продолжилось.
И предприятие расцвело: в 1958-м получена первая сталь, в 1962-м – выход на рентабельность, в 1964-м – начало поставок проката автомобильным заводам. С годами Череповец набрал такой ход, что остановить металлургические процессы не вышло даже у лихих 90-х, когда промышленность бывшего СССР повсеместно превращалась в руины. Со временем уже частная компания, трансформировавшись в «Северсталь», заслужила доброе имя и за пределами страны, освоила выпуск особых видов стали для кораблестроителей и нефтяников, но подробнее об этом и прочих исторических легендах лучше расскажут в фирменном музее. Сделан он очень круто – начиная от интерактивных стендов до весьма качественных олдскульных макетов и креативных экспонатов. Здесь о сложном говорят простым языком, поэтому выставка интересна и детям, которым дают вволю поиграть и потрогать непривычные металлургические предметы, и взрослым, охочим до свежих знаний. А еще экскурсоводы подскажут, как стать промышленным туристом и совершенно легально увидеть комбинат изнутри. Единственное ограничение – по возрасту, на территорию пускают строго с 14 лет. И на то, поверьте, есть причины.
«Северянка» из Книги рекордов
Гордость Череповецкого комбината – самая могучая из пяти доменных печей (четыре уже в строю, еще одну вот-вот закончат) под названием «Северянка». Запустили (или задули, как говорят профи) ее в 1986 году, немало удивив мир – крупнее сооружения такого типа никто и нигде на тот момент не строил, за что советский проект по праву попал в Книгу рекордов Гиннесса. Масштаб и правда впечатляет даже на бумаге. Только вдумайтесь – ежедневно домна-гигант потребляет шесть железнодорожных составов кокса, порядка 65 тысяч кубометров природного газа, вдуваемого внутрь со скоростью 200 м/с вместе с воздухом для ускорения горения. Полезный объем «сосуда» превышает 5,5 тысяч кубометров, а высотой конструкция переплюнула едва ли не все жилые дома города – 105 метров! И пусть сейчас «Северянку» опередили конкуренты в Корее, Японии и Китае, первенство в Европе она еще держит.
Галерея: Северсталь - доменная печь «Северянка»
Принцип работы доменных печей глобально не менялся с раннего средневековья – радикально увеличились разве что размеры (и, соответственно, производительность). А вот контроль за процессом теперь электронный: в комнате управления сидят люди в бахилах, кругом стерильная чистота, аквариум с рыбками, мониторы и индикаторы. Другое дело – вотчина горновых, «горячий» зал в основании печи, откуда расплавленный чугун растекается по желобам к железнодорожным составам для транспортировки. Впечатление такое, будто попал наяву в фантастическую книжку Толкина, где в недрах волшебной горы древние гномы практикуют магическую металлургию. А если сравнить тот самый пультовый узел за стенкой с кабинетом врачебной диагностики, то вблизи «Северянки» начинаешь верить, что она и правда живое чудище: пыхтит, горит, попеременно расплескивает на четыре стороны огненную жижу температурой 1500 градусов (суточная производительность – 13-14 тысяч тонн чугуна, половина мощности всего предприятия). Процесс нельзя выключить, как свет в комнате, – домна гудит круглыми сутками, годами, десятилетиями. Сбой в «дыхании», остывание - аварийный режим. Лишь раз в 10-15 лет мастера «выпускают козла»: опустошают сосуд, чтобы сделать плановый капитальный ремонт и вновь вдохнуть в исполинский агрегат жизнь.
Рассказывают, когда «Северянку» посетил батюшка, горновые попросили у него благословения. «Сынки, да вам и так все зачтется», - ответил служитель церкви, насмотревшись на суровые условия труда череповецких ребят.
340 тонн жидкой стали в одной посуде
«Аста ла виста, бейби» - устами Шварценеггера сказал истерзанный киборг из фильма «Терминатор-2» и сжег себя в ванне расплавленного металла. Мощная сцена, но сталеплавильный цех в Череповце еще серьезнее. Продолжая ассоциации с «Властелином колец», здесь чувствуешь себя мелким хоббитом в огненном подземелье орков. Пол помещения где-то далеко внизу, над головой проплывают громадные чаны, в каждом из которых плещутся 340 тонн раскаленного сплава. Жарко настолько, что ноги прилипают к настилу. Дышать сложно – выручают респираторы. Лишь механические руки кранов играючи цепляют «кружки» и всего за 5-7 минут опрокидывают содержимое в так называемые конвертеры – 1000-тонные сосуды глубиной 12 метров, в которых чугун перемешивается с металлоломом при интенсивной подаче воздуха.
Галерея: Северсталь - сталеплавильное производство
Здесь происходит алхимия, таинство приготовления стали. Меняя рецептуру, химические добавки, кучу других параметров мастера способны получить аж 325 марок. Каждая плавка – полуфабрикат, так называемый сляб – литая заготовка, металла которой хватит на несколько тысяч автомобильных кузовов. Газовые резаки кромсают алые полосы еще не остывшей стали на вроде бы одинаковые брикеты, однако у каждого особенные свойства. И эти гены уже не изменить, вот почему параметры плавки строго фиксируют и хранят в базе данных несколько лет. К примеру, при нас готовили сплав для ГАЗа. Так что будьте уверены – за «железом» вашей машины стоят не абстрактные персонажи, а конкретные сотрудники «Северстали».
Стан (а не Владивосток) «2000»
Порядка километра боли, страданий и деформаций отделяют неказистый сляб от свернутого в аккуратный рулон (на манер туалетной бумаги) массой от пяти до 25 тонн листового проката толщиной меньше миллиметра. Здесь тоже очень жарко и весьма шумно, потому что разогретую для большей пластичности до 1200 градусов заготовку прогоняют по конвейеру через сито грохочущих клетей – прокатных станов черновой и чистовой группы. Валки шириной по два метра (отсюда и название запущенного в 1975 году цеха) безжалостно плющат сталь усилием свыше 100 тонн. Металл разлетается в стороны слезами брызг, охлаждающие струи воды моментально испаряются, в итоге взвесь оседает на стенах и оборудовании помещения темным липким налетом. Схватился за поручень без перчатки – будешь долго руку отмывать. Вот что значит черная металлургия.
Галерея: Северсталь – листопрокатный цех стан 2000
При этом среди лютой, на первый взгляд, нестерильности никуда без точнейших оптических механизмов – компьютерного зрения. Камеры делают 4000 снимков каждого рулона, снабжая информацией искусственный интеллект, а тот, в свою очередь, помогает экспертам по 20 тысячам параметрам следить за качеством проката еще на ранней стадии – до химической обработки вроде цинкования. Без электронных ассистентов никуда: в год листопрокатный цех выдает более шести миллионов тонн продукции, человеку такой поток контролировать малореально. А с новыми технологиями проще – система подскажет о проблемах наглядным светофором на дисплее: зеленый – все ОК, желтый – возможны дефекты, красный – брак без вариантов. А далее уже контролер принимает решение, как поступить с некондиционной продукцией.
Удивительно, но катализатором прогресса в металлургии, если не брать эксклюзивные космические да оборонные вещи, считается именно автопром. От производителей легковых машин и грузовиков приходят самые жесткие требования как по качеству стали, так и ее характеристикам. К примеру, со времен «Жигулей» прочность кузовного металла выросла в 3-4 раза, а на подходе уже материалы следующего поколения – еще более легкие и выносливые. В отраслевых пресс-релизах их часто называют «сверхвысокопрочными». Удовлетворять запросы автомобильщиков настолько сложно и затратно, что на продукции этого вида (к слову, доля автолиста в отгрузках не превышает 10%, основной клиент «Северстали» – строительный сектор) комбинат почти не зарабатывает, однако вкладывается в технологии ради собственного развития, престижа и расширения портфолио клиентов. Причем заполучить их не так-то просто: у зарубежных компаний процедура тестирования опытных образцов и утверждения поставщиков нередко растягивается на годы.
Дырокол и насекомые
Щепетильность автопроизводителей в вопросе стабильности качества показывает пара любопытных примеров. В середине 2000-х «Северсталь» запустила современный цех покрытий металла с участком цинкования. В отличие от других уголков комбината здесь чисто, свежо и уютно – разве что излишки стального листа с грохотом улетают с конвейера в отходы. И вот представьте: 12 часов идет процесс, четыре километра ленты из рулона протягивают через печь термохимического обжига, пускают в ванну с разогретым до 460 градусов цинком, выводят из нее с чистой до зеркального блеска поверхностью, проверяют электроникой, бережно упаковывают… А в ответ заказчик присылает рекламацию. Своими глазами видел забракованные спецами Renault и Nissan участки проката из-за едва различимой точки на поверхности. Но настоящей проблемой оказались… насекомые!
Галерея: Северсталь - цех покрытий металла
Однажды клиент пожаловался на обнаруженные при штамповке кузовной детали следы то ли майского жука, то ли другого крылатого создания. А такой отпечаток – кривая поверхность, очаг коррозии и вообще беда. Расследование показало: мухи зачастую садятся на ленту металла уже после участка контроля, их притягивает к полотну и навсегда закатывает в рулон. Невольным врагам качества объявили войну. Пробовали приглушать освещение, чтобы не приманивать живность с улицы, проверяли подвалы с техническим маслом (вдруг, оно кажется насекомым вкусным), установили лампы-ловушки, как в летних кафе. Кардинально снизить процент сезонных дефектов помогло общение с китайскими коллегами – на азиатских предприятиях бегущую ленту стали прикрывают прозрачными пластиковыми занавесками. Наши попробовали – сработало.
Вообще тесное общение с партнерами иногда приводит к любопытным результатам. Например, отловили дефект проката еще до отправки клиенту. Логично разрезать рулон в этом месте, удалить поврежденный участок, а затем смотать в две бобины поменьше. Но в таком случае «Северсталь» тратит больше денег на упаковку, а клиент – на транспортировку. Всем невыгодно. Подумали, совместно решили на заводе метить бракованный отрезок ленты, чтобы перед штамповкой ампутировать его уже у заказчика. Но как? Маркерами, стикерами, краской? Допустим, однако для их нанесения приходится проматывать рулон туда-сюда, рискуя повредить нежную поверхность. Идеальным выходом стал… исполинский дырокол, презентованный компанией Hyundai. В нужных местах аппарат делает отверстия, а на пункте приема со стороны клиента автоматике не составляет труда распознать такие сигналы и принять меры.
Завод? Артобъект!
Суровый индустриальный пейзаж с коптящими трубами и ржавыми конструкциями имеет своих фанатов, но далеко не всех людей мрачноватая атмосфера вдохновляет на трудовые подвиги, особенно когда архитектура серьезно не обновлялась с середины 20 века. Изгнать депрессию и тоску с территории комбината «Северсталь» попросила студию Артемия Лебедева, известную разработкой стиля «Яндекса» и схемы столичного метро. Быстро пришло понимание: капитально перекрасить здания на обширной территории – все равно что разом отремонтировать дома в городе на 23 000 человек (столько людей работает на производстве).
Выход нашли в крупных графических формах и ярких акцентах. Историческим цехам и прочим сооружениям придумали индивидуальные узоры и надписи, раскрасили лабиринты коммуникаций в корпоративные цвета, начали заменять павильоны, КПП, входные группы и автобусные остановки, украшать объекты дизайнерской подсветкой и скульптурами. Преображение предприятия только началось, но гулять по «улицам» уже приятнее. Идешь, а с кирпичной трубы на тебя смотрит милый громадный кот – настроение и правда поднимается.
Галерея: Северсталь - артобъекты
Конечно, металлургия – не игрушка. Несчастные случаи, в том числе смертельные, порой омрачают производственную статистику. Поэтому сохранности жизни и здоровья сотрудников в «Северстали» уделяют маниакальное внимание. Держаться за поручень на лестнице – официальное корпоративное требование. Плюнуть на металлическую деталь, прежде чем схватиться - наука бывалых, которой оберегают молодежь от ожогов в раскаленных цехах. В каждом здании висит зеркало с надписью «этот человек отвечает за твою безопасность». А отдельный трогательный элемент защиты труда – детское творчество, принимающее подчас неожиданные формы. Впрочем, рекомендуем это увидеть своими глазами. Листайте галерею выше, а лучше запишитесь в промышленные туристы и приезжайте в Череповец сами. Оно того стоит.
Галерея: Череповецкий металлургический комбинат