Заместитель главного редактора Юрий Урюков и его ВАЗ-21083
Я немножко Бенджамин Баттон. В том смысле, что тесно приобщаюсь к продукции АвтоВАЗа как бы наоборот, совсем не по типичному сценарию жизни рожденного в СССР автомобилиста.
В семье не водилось «Жигулей» – отец 20 лет посвятил инженерной работе на АЗЛК, поэтому впервые мне довелось прикоснуться к рулю и педалям отнюдь не «Лады», а «Москвича-2140» насыщенного небесного цвета. О чем, кстати, не жалею. С теплотой вспоминаю пришедший на смену «сороковому» один из первых 2141 и вообще до сих пор нежно люблю машины столичного автозавода, сублимируя страсть в коллекционировании их масштабных копий. Но на рубеже веков, когда я как раз получал «права» и завершал учебу в институте, знаменитое предприятие успешно угробили. Так что на дипломную практику пришлось отправиться на АвтоВАЗ, а в нашем семейном гараже вынужденно прописался гранатовый ВАЗ-21093 сызранской сборки – он и перешел мне по наследству.
Это был восторг! Первые путешествия, первые нелегальные гонки, первая любовь – «Самара» запросто выдерживала безумные приключения вплоть до лихих внедорожных покатушек впятером и спасения соседей по парковке в 30-градусные морозы. И постепенно обрастала тюнингом – тонировка, кожаный руль, все по канонам. Но главное, удалось скопить денег на крутую ковку «Авиатехнология» и 539-ю «Йокогаму»: за счет цепких, легких колес скромная карбюраторная «Лада» не раз наказывала в дорожных спаррингах дерзких выскочек.
Взамен «девятка» получала домашний уход – на сервис мы ездили разве что на «сход-развал», потому как поковыряться с железом в гараже было не в тягость, а в радость. Ради технического интереса однажды даже мотор перебрал, хотя особых недомоганий агрегат не демонстрировал. Более того, та «Лада» почти дожила до 50-летнего юбилея АвтоВАЗа, и лишь недавно уже другие руки отправили ее в мир иной – на переплавку.
Затем мы подружились с ВАЗ-2114 интересного переливающегося цвета «Золото инков». Помню, насколько проще стало ездить на инжекторной машине. Впрысковый мотор запускался легче, тянул бодрее, а диагностика занимала пять минут: воткнул компьютер, считал коды неисправностей – действуй. Впрочем, «Самара-2» тоже оказалась на удивление надежной (рейку только пришлось подтянуть – стучала с завода), пусть вместе мы провели только пару лет.
Потом, понятное дело, случилось нашествие куда более продвинутых иномарок, однако обильная дегустация зарубежного автопрома (спасибо профессии) не заставила меня считать «Лады» дешевыми ведрами для нищих водителей. Потому что интерес к тольяттинским автомобилям плавно перешел в другую плоскость – автоспорт. На вазовских машинах доводилось приезжать в призы на ледовом треке, джип-триале, гонять в ралли… И внезапно оказалось, утилитарные изначально модели отлично подходят на роль бюджетного адреналинового наркотика.
Так со временем «боевой» Renault Logan в личном автопарке сменила гоночная «восьмерка» прикольного кислотного цвета (на фото). 16-клапанный мотор 1.6 на 150-160 сил, 7-й ряд в коробке, блокировка, подвеска Spectrum, каркас… И в очередной раз скажу, что раллийная техника даже скромного класса 1600Н, черт возьми, дарит больше драйверского кайфа, чем пафосные многомощные «Ламбо» или «Астоны». Первые совместные призы у нас с 2108 уже завоеваны, и, уверен, будут еще. А для веселья на каждый день я уже присматриваю «Ниву» или классическую заднеприводную «Жигу», лишь бы экономика страны медным тазом не накрылась.
Так что живи, АвтоВАЗ, с юбилеем!
Редактор Михаил Кулешов: первые километры в 8 лет и первые «уши» - в 28
Когда пытаешься представить, сколько поколений выросло на вазовской «классике», становится не по себе. Учитывая, что заднеприводные модели сходили с волжского конвейера с 1970-го по 2012-й, новые «Жигули» запросто могли стать первой машиной как для прадеда, так и для правнука. И хотя я никогда не владел ВАЗом лично, дебютные километры за рулем проехал именно на «шестёрке» деда.
1997 год и огромный пустырь на 65 километре МКАД. Несмотря на то, что восьмилетнему ребенку приходилось наблюдать дорогу под тонким и тяжёлым рулём, дедушка настоял, чтобы я сам переключал передачи. Это было несоизмеримо круче игры на Dandy в «Братьев Марио».
Под занавес девяностых на смену серо-голубой семейной «шестёрке» пришел белоснежный реэкспортный (там были даже трогательные «дворники» на фарах) ВАЗ-21053. А поскольку в то время я начал участвовать в чемпионате страны по картингу, «пятёрке» с прицепом «Тонар» пришлось изрядно повозить нас с родителями по необъятной.
За 50 000 км машина не подкинула сколько-нибудь серьёзных проблем. Лишь однажды после длительного простоя заклинило в барабанах тормозные колодки. Отец расстался с «Жигулями» в 2003-м. Насколько быстро ухоженный гаражный «реэксорт» ушатал покупатель по имени Алладин, одному богу известно. Есть подозрение: справился быстро.
Период с середины нулевых по середину десятых прошёл с минимальной концентрацией продукции АвтоВАЗа. Однако 2017-й внезапно вернул меня к тольяттинской технике. Когда друг и коллега предложил проводить выходные на трассах для ралли-спринтов, я сказал: «Да. Давай». И это были чертовски крутые уик-энды… Пока на закрытии зимнего сезона 2017-2018 годов мы не прискользили плашмя в высокий бруствер, надолго выведя несчастную «Калину» из строя (на фото). Несмотря на отсутствие каркаса и штатные кресла, удалось отделаться парой царапин от осколков боковых стекол. Motorsport can be dangerous. Но история – как и Lada – согласитесь, крутая.
Редактор Дмитрий Елизаров, отцовская «копейка» и спортивная «Ока»
Самый первый автомобиль в моей жизни, который я отчетливо помню – это ВАЗ-2101 1972 года выпуска, ненамного старше меня самого. Серо-бежевого цвета, с желтоватым кожзаменителем в салоне и тонкокостным двухспицевым рулем, на пластмассовую черную панель в центре которого было так весело нажимать.
Мы ехали в гости к бабушке, я прыгал на заднем диване, подзуживая отца – «ну давай еще вот эту обгоним, ну давай», а мама, сидевшая рядом с ним, постоянно его одергивала: в отличие от отца, она никогда не любила быстрой езды, и со временем это отношение к папиному озорству только усугублялось. Впрочем, отец относился к автомобилям сугубо утилитарно – с уважением, но без особого пиетета.
Отечественный автопром служил советскому «школьнику младшего возраста» неиссякаемым источником развлечений – от катания в багажнике дедушкиной «двойки» до переборки коробки передач вместе с отцом в его гараже. Зрелище распахнутых внутренностей этого агрегата, металлического змеиного клубка разномастных шестеренок, останется со мной до конца жизни.
Не могу сказать, что именно ликование на коленях у отца, когда в шестилетнем возрасте он впервые посадил меня за руль, предопределило мою дальнейшую жизнь в автопрессе – когда-то я всерьез рассчитывал связать судьбу с шоу-бизнесом. Но первую «чашку» на гоночной трассе я заработал именно на ВАЗе. Правда, это был довольно странный ВАЗ: куцая «Ока», вишневое тольяттинское недоразумение, которое я при содействии друзей-механиков не очень последовательно, но упорно превращал в подобие спортивного автомобиля. Первый и последний личный ВАЗ в моей жизни. Однажды я понял, что уже способен поменять датчик Холла одной рукой вслепую при любой погоде, и пересел на «Хонду».
Редактор Сергей Удачин и отцовская «шестерка»
В жизни каждого россиянина непременно была какая-нибудь из моделей АвтоВАЗа. В моём случае – это отцовская «шестерка» 21061 (с 72-сильным мотором 1.5) цвета «Мурена», следующего по красоте (в личном рейтинге) после модного тогда «Баклажана». Родители купили её взамен видавшему виды ЗАЗ-968М в 1996 году, как раз когда я сменил школьную парту на университетские аудитории.
С этой машиной, на которой я под чутким папиным руководством постигал навыки вождения, впервые полученные ещё на «Запорожце», связано много хороших воспоминаний. С «шестеркой» я стал полноценным водителем, когда получил права через три года после её появления в нашей семье. До сих пор отлично помню тот тяжёлый руль без усилителя, гул трансмиссии на скорости, нехватку пятой передачи и мягкий, словно домашний, задний диван.
А ещё огромный багажник, который при загрузке под самую крышку вмещал весь быт и уют нашей семьи, несколько лет подряд гонявшей на машине дикарями к морю, под Анапу. Ну, а поскольку Nissan Tiida пришла на смену тольяттинскому седану ещё до появления каких-либо поломок и ржавчины на кузове, можно сказать, что ВАЗ оставил в моей памяти только положительные эмоции.
На фото, кстати, та самая «шестерка» во всем трендовом для девяностых годов обвесе: с колпаками на колесах, «ветровиками» на передних дверях и защитными «очками» на фарах.
SMM-специалист Андрей Колтун и его белорусское «зубило»
Количество салонов и площадок, торгующих новыми машинами в Москве, в 1996 году исчислялось сотнями. Приезжай, выбирай – проблем нет. Но когда кредиты не доступны и каждая десятка долларов на пересчет, будешь рад любой скидке. А в Белорусии «девятка» стоила аж на 400 долларов дешевле, и никаких тебе таможенных сборов.
За билет на поезд до Гомеля тогда просили не больше двадцати долларов, плюс еще тридцатку на бензин, так что выгода от приобретения машины в братской республике выглядела вполне очевидной.
И ведь все срослось. Да, выбрать можно было любой цвет, при условии, что он светло-бежевый, недостающие лампочки задних фонарей пришлось купить в магазине запчастей, но в остальном шик-блеск! Длинное крыло, 1,5-литровый мотор, обрыв ремня которого не грозит разрушительной встречей клапанов и поршней, наконец, завелась с полоборота. И все это твое!
Признаться, за год нашей с ней совместной жизни не все было гладко. Кроме регулярного подлива куда-то испаряющейся охлаждающей жидкости, на двадцатой тысяче километров пришлось заменить родные «уставшие» амортизаторы изделиями от «Каябы». Для того, чтобы не слушать хруст при включении второй передачи, освоил прием двойного выжима, но появившиеся чуть ли не сновья стуки рулевой рейки так и не были излечены. Но при всем при этом заводилась машина всегда – в любую жару и любой мороз. А с остальным вполне можно было мириться.
Редактор Александр Орехов и родительский ВАЗ-21099
У живущих в провинции молодых советских инженеров без связей шанс заиметь автомобиль был не то чтобы нулевой, но довольно низкий. Почти ни у кого из моих одноклассников не было в семье личной машины – и это я еще учился в А-классе самой мажорной школы нашего 60-тысячного городка.
Родители смогли позволить себе первый автомобиль только в конце девяностых, и, конечно, это была Lada. Подержанная «девяносто девятая» 1992 года выпуска (жаль, не сохранилось ни одной фотокарточки) попала к нам аж из Венгрии – уже и не вспомню, как так вышло.
Если вы не постсоветский ребенок из глуши, то вряд ли поймете, о чем речь, но это было невероятно круто. Это была степень личной свободы, не достижимая никакими другими способами (для понимания: в школе – обычной – нас учили водить на повидавшем многое ГАЗ-53). Бордовый седан честно отпахал еще несколько лет, чуть было не утопился в поездке за грибами (позже папа все же пересел на внедорожник), а потом почти незаметно перешел к следующему владельцу. Надеюсь, цел еще.
