Началось все задолго до нашего очного знакомства, когда семья о собственном автомобиле и не мечтала. Зато на экраны страны вышел фильм Игоря Масленникова «Гонщики», в котором одним из главных героев был он – «Москвич-412».
Машины в ливреях Avtoexport USSR, стойко преодолевавшие в кинокартине тяготы и лишения труднейшего ралли, моментально влюбили в себя юных романтиков. А заодно, кстати, напитали гордостью за отечественный автопром. Это потом мы стали понимать, что все не совсем так, а кое-что и совсем не так…
Хотя в фильме рассказали и о рекорде по замене в дороге, где-то за рубежом, коробки передач. Причем в том ралли, о котором повествовало кино, агрегат все же махнули сгоряча – надо было только масло долить. А потом, ближе к финалу картины, уже в горах из тормозов и сцепления «Москвича» вытекла рабочая жидкость. Но вроде как шланги перебили камни – автомобиль не виноват. И вообще, по сравнению с романтическими порывами юношеских сердец все эти мелкие невзгоды выглядели сущими пустяками, неспособными повлиять на куда более сильное чувство.
Правда жизни
Ему было уже десять лет, но предыдущий владелец ездил очень мало. Правда, как выяснилось позднее, следил за машиной еще меньше. Белый, с красным салоном, экспортный – с крупноячеистой решеткой радиатора (таких «Москвичей» сделали относительно немного) – мой 412-й родился в том самом 1972 году, когда на экраны вышли «Гонщики».
Живое общение с киногероем поубавило юношеского романтизма. Хотя к моменту нашего очного с «Москвичом» знакомства я и обладал невеликими еще, однако вполне устойчивыми навыками слесаря-авторемонтника. И все же этого было совсем недостаточно.
Можно сколько угодно насмехаться над иррациональным мышлением, столь несвойственным нынешнему веку, но со временем я осознал: «Москвич» – такой, каким ты его себе представляешь и чувствуешь. Он чутко реагирует не только на твои действия, но и на эмоции. Только что был дружественным и покладистым, как вдруг заупрямился, словно ослик из «Кавказской пленницы».
Раздражаться на причуды «Москвича» бессмысленно и даже вредно. А я по неопытности этим грешил. Пока не понял: 412-й надо было принимать таким, каков он есть. Радоваться достоинствам и терпеливо сносить недостатки. Тем более, поначалу я часто сам бывал виноват в его «взбрыкиваниях».
Все течет
Представьте картину (хотя теперь это сделать очень непросто): я такой счастливый везу на метро, потом на автобусе из знаменитого и, по сути, единственного московского автомобильного магазина в Южном порту две канистры «Тосола» – тогдашнего антифриза. По дороге гордо отвечаю заинтересованным попутчикам, что «урвал» случайно, просто повезло.
На носу зима, а в системе охлаждения моего «Москвича» вода, поскольку предыдущий владелец, как и большинство автолюбителей тех лет, в холода не ездил. Слить воду и залить «Тосол» – дело вроде бы нехитрое. О, святая наивность молодости! После пуска двигателя коварная дефицитная и текучая жидкость нашла все возможные и невозможные щели, доселе более-менее закрытые накипью. Половина «Тосола» тут же ушла на улицу. Хорошо еще о борьбе за экологию даже бдительные дворовые активисты тогда не слышали.
Красная, как кровь, тормозная жидкость БСК была, к счастью, куда менее дефицитной, чем «Тосол». Сколько ее прошло через «Москвич» насквозь! Помню, регулярно подтекали рабочие цилиндры. А тормозная система 412-го была, к слову, одноконтурная. Текло, правда, обычно несильно, зато почти всегда.
Достать новые цилиндры было очень сложно. Поэтому их с роковой регулярностью разбирали, тщательно промывали и меняли только манжеты. Хватало ненадолго. Те, кто и уплотнения достать не мог, применяли порой варварский метод ремонта – подматывали под износившуюся резинку изоленту. Течь на какое-то время немного уменьшалась. Но я до такого экстремизма все-таки не доходил.
Загадка «куда пропадали тормоза и жидкость из бачка, если из рабочих и главного цилиндров сильно не течет», опытного москвичиста в тупик не ставила. Конечно же виноват гидровакуумный усилитель, в народе – «кастрюля». Значит, пора искать уплотнительные манжеты, а лучше – узел в сборе. Ведь жидкость, дотекшая до диафрагмы узла, пользы ей не приносила.
Не каждый мог поменять «кончившиеся» синхронизаторы коробки передач (мне в этом помогали старшие товарищи), но уметь регулярно перебирать рулевую трапецию – дело чести владельца «Москвича», тем более – с профессиональным опытом. Как не герметизируй разборные наконечники (пыльники набивали смазкой так, что она оттуда возмущенно вылезала, а крышки обмазывали пластилином) грязь все равно попадает внутрь. А раз случилась неприятность, надо опять обновлять капроновые вкладыши, а лучше (если удастся достать) сами рулевые пальцы.
Все это – лишь короткое предисловие к длинной балладе о неисправностях «Москвича» и моем юношеском ротозействе. Но ведь ездили! И даже получали удовольствие.
На светлой стороне
Теперь трудно представить, но 412-й двигатель не требовал за 8000 – 10000 км между заменами масла его долива. Никаких типичных для «Жигулей» бед с маслосъемными колпачками, а заодно и с распредвалом. Я и сегодня утверждаю, что 412-й мотор – один из лучших в отечественной истории. Что с ним сделали потом, модернизируя, – отдельный разговор. А машины 1970-х годов с грамотно отрегулированными карбюраторами и зажиганием устойчиво заводились при морозе до минус 25 градусов.
Да и колеса на старте даже на сухом асфальте легко срывались в пробуксовку, а по динамике ухоженный «Москвич» был вполне сравним с престижнейшим тогда ВАЗ-2103. Только важны оговорки: кондовый ленинградский карбюратор К-126Н лучше было заменить на жигулевский (что я со временем и сделал), а при регулировке зажигания не применять никаких «заумных» стробоскопов. Настройка только по слуху и ездовым ощущениям! Типовых подходов «Москвич» не переносил. И неженок – тоже.
Несмотря на ухищрения, известные опытным москвичистам, грамотнее считалось поменять входной и выходной шланги отопителя местами, а лучше еще и внедрить в первый из них самодельный дроссель. Иначе зимой в машине было отчаянно холодно. Впрочем, владельцев, не ездящих в холода (иными словами, большинство) это особо не волновало. А молодые романтики, как известно, почти не простужаются.
Привет из СССР:
А еще, наездив позднее много-много десятков тысяч километров на самых разных «Жигулях», я постоянно, особенно в дальних путешествиях, с ностальгией вспоминал роскошную, удобную москвичевскую посадку за рулем. Просто королевскую по сравнению с жигулевской: как говаривали некогда (извините!) – «унитазной», с неестественно изогнутыми ногами.
Испытания чувств
Потом появился «Москвич-2140» с куда более совершенными и надежными тормозами: двухконтурными – спереди дисковыми – и с нормальным вакуумным усилителем. На эту модель со временем стали ставить жигулевские карбюратор и термостат. Машину научили нормально замедляться, а зимой в ней стало куда теплее.
Однако я уже перешел в огромную армию жигулистов, испытав новые радости. Например, по-настоящему греющую «печку» и легкое, четкое переключение передач без дурацких москвичевских наружных тяг с извечными люфтами – атавизм времен, когда рычаг в «Москвиче» ставили на рулевую колонку. Хотя справедливости ради скажу: новых жигулевских проблем тоже хватало. И не верьте тем, кто уверяет, будто их не было.
«Москвич-412» – московский, с прямоугольными фарами – и сегодня кажется мне симпатичнее и милее любых «Жигулей», да и «Москвича-2140». Конечно, услужливая память всегда идеализирует все лучшее, что было в молодости, стирая то, к чему возвращаться не хочет. Но я постарался рассказать все по-честному. Пусть и не без доли иррационального чувства под названием любовь.